Современные попытки переписать, исказить историю порой доходят до абсурда. В ряде псевдоисторических изданий, сравнивая Гитлера и Сталина, приводят "аргументы" о том, что Гитлер, в отличие от Сталина, выезжал на действующий фронт. На самом деле, в архивах, теперь уже за давностью лет, рассекреченных, содержится совершенно конкретная и обратная информация. Именно Гитлер никогда не был на передовой и выезжал в армию исключительно на оккупированные территории. Сталин же со своей ставкой неоднократно бывал в зоне активных боевых действий, причем в самые сложные и тревожные первые месяцы и годы войны.
В архивах содержатся многочисленные записи очевидцев тех событий. Например, информационные донесения от адъютанта маршала Воронова, старшего лейтенанта И. А. Соколова о том, как по приезде в штабы Западного и Калининского фронтов в 1941-1943 гг. генерала там встречал лично И. В. Сталин. Естественно, такие выезды не были помпезно обставлены, они проходили в обстановке чрезвычайной секретности, ведь враг в это время находился на нашей территории. В подтверждение этого можно изучить архивные записи от В. Жиляева, научного сотрудника Центра по связям с общественностью ФСО РФ по приему посетителей руководителем страны в Кремле. В 22.30 первого августа 1941 года Сталин покинул свой кабинет и вернулся туда лишь 5 августа в 21.55. Это время совпадает с документальными описаниями свидетельств пребывания верховного главнокомандующего в действующей армии.
Зафиксированы и другие факты личного присутствия Сталина на фронте. В 1941-1942 году он посещал оборонительные рубежи в районе Солнечногорска, Можайска, Звенигорода, был в 16-й армии Рокоссовского на Волоколамском направлении. Есть документы, фиксирующие наблюдение боевой работы БМ-13 (легендарных "Катюш") на передовой армии Рокоссовского. А после знаменитого парада на Красной Площади 7 ноября 1941 года поехал лично осматривать прибывшие из Сибири дивизии, которые сразу выгружались на передовую, в самое "пекло" Московской оборонительной операции. В книге "Сталин на фронте" его личный охранник Рыбин приводит факты посещения Сталиным 316-й дивизии генерала И. В. Панфилова непосредственно перед боем. Поездки в действующую армию были продолжены в 1942-1943 гг. Есть сообщения генералов Соколовского и Еременко о том, что Сталин лично встречался на месте с командованием фронтов, анализировал обстановку, участвовал в разработке планов военных операций, оценивал материально-техническое обеспечение действующей армии.
Всего таких выездов было никак не меньше 10. Точных данных нет, поскольку все они проводились в режиме чрезвычайной секретности, ведь Сталин ездил на фронт в самые сложные и опасные для страны моменты, в самое "пекло". Всего представители ставки ВГК были за годы ВОв на фронтах более 60 раз, 157 раз верховный главнокомандующий принимал с докладами о предстоящих операциях командующих фронтами, 1413 раз - представителей Генштаба армии.
Руцинская Ирина Ильинична
доктор культурологии, профессор
кафедры региональных исследований
факультета иностранных языков
и регионоведения
МГУ имени М.В. Ломоносова
E-mail: [email protected]
Сюжет «Сталин за границей» в советской живописи 1930-1950-х годов
Статья посвящена анализу живописных произведений, репрезентирующих один из важных этапов официальной биографии И. Сталина. В 1905-1913-м годах он пять раз выезжал за рубеж. Эти непродолжительные пребывания за границей интерпретировались советской пропагандой как свидетельство высокого партийного статуса, близости Ленину и международного масштаба деятельности вождя. Однако в условиях 1930-1950-х годов, когда в советском социуме культивировались подозрительность и враждебность ко всему, что лежало за границами СССР, а «железный занавес» не позволял художникам увидеть место действия, изображаемое на картинах, живописная трактовка подобных сюжетов представляла для авторов серьезную проблему. Вынужденно убирая из полотен любые географические или страноведческие приметы, они переносили действие в интерьер, не имевший никаких отличительных признаков, окружали вождей безликой массовкой, в которой не было ни одного узнаваемого исторического персонажа. Визуальный миф о молодом Сталине как фигуре международного масштаба формировался только через демонстрацию его диалогов с Лениным.
Ключевые слова: Сталин, Ленин, партийные съезды, зарубежные поездки, интерьер, миф, визуализация.
The article analyses the paintings that depict an important stage of the official Stalin’s biography. In 1906-1913 he traveled abroad five times. These short trips were interpreted by Soviet propaganda as an evidence of his high status in the party, affinity to Lenin and international scale of the leader’s activities. However, in 1930-1950s, when suspicion and hostility were cultivated in the Soviet society for everything beyond the borders of the USSR, and the “Iron curtain” did not allow the artists to see the place they were to depict in pictures, their aesthetic interpretation of such stories presented a big problem. They were forced to remove from the canvases any geographical features. They moved the action to the interior with no distinctive details, surrounded the leaders with a faceless crowd, with no single recognizable historical character. The visual myth of the young Stalin as a figure of the international scale was formed only through the paintings of his dialogues with Lenin.
Keywords: Stalin, Lenin, party congresses, foreign trips, interior, myth, visualization.
Иконография И. Сталина в советском искусстве 1930-1950-х годов была настолько детально проработана, настолько выверена и отсортирована, что может служить чрезвычайно надежным источником для изучения государственной политики формирования образа вождя, государственной стратегии визуального конструирования его «правильной» биографии. Вся жизнь Сталина разбита на главные и второстепенные, обязательные и «факультативные» сюжеты. Одним посвящены тысячи картин, другие появлялись всего лишь на десятках полотен, но в любом случае их соответствие «житию» вождя и одобренной иконографической схеме было жестко отслежено на всех уровнях государственного контроля.
При этом разные сюжеты представляли для своих создателей задачи разной степени сложности. И дело не только в том, насколько конкретный вербальный текст поддавался визуализации, но и в том, какова степень «зазора» между исторической реальностью и создаваемым мифом. В биографии вождя сюжетов, где этот «зазор» превращался в «пропасть», было немало. К их числу относится сюжет «Сталин за границей». Его вообще можно назвать серьезной иконографической проблемой для советских художников, если принимать во внимание политическую обстановку в стране, подозрительность ко всему, что находится (или даже находилось в прошлом) за пределами «железного занавеса», невозможность для авторов увидеть воочию изображаемое место действия.
Неудивительно, что данный сюжет не вошел в число самых распространенных. Тем не менее, он не мог отсутствовать вовсе, не мог превратиться в «белое пятно великой биографии». Ему предстояло выполнять важнейшую задачу: визуализировать процесс превращения Сталина из революционера провинциального масштаба в политическую фигуру международного уровня, в политика, сомасштабного Ленину.
Хроника сталинских выездов за рубеж в дореволюционный период выглядит следующим образом:
В декабре 1905 года он принял участие в I конференции РСДРП в Таммерфорсе, где впервые встретился с Лениным .
В мае 1906 года участвовал в IV съезде РСДРП в Стокгольме.
В апреле-мае 1907 года Сталин - делегат V съезда РСДРП в Лондоне
В ноябре и декабре 1912 года дважды приезжал в Краков, где в это время жил Ленин. Был участником Краковского совещания ЦК РСДРП (26 декабря 1912 -1 января 1913 года), затем переехал в Вену, где работал над статьей "Марксизм и национальный вопрос". В феврале 1913-го года вернулся в Россию.
Сам Сталин несколько раз вспоминал о своих заграничных поездках. Так, в 1931-м году во время беседы с немецким писателем Эмилем Людвигом, рассуждая о том, что длительное пребывание за границей «вовсе не имеет решающего значения для изучения европейской экономики, техники, кадров рабочего движения, литературы всякого рода» , рассказывая о Ленине, который в эмиграции не терял связей с Россией, он изящно вставил информацию о себе, о своих поездках за рубеж: «…я к нему [Ленину. – И.Р.] приезжал за границу – в 1906, 1907, 1912, 1913 годах…» . Формулировка показательная. Она наглядно отражает существовавшую систему приоритетов. Для Сталина важно когда выезжал – и он исчерпывающе полно и точно перечисляет даты своих заграничных поездок , а также куда приезжал – к Ленину. Страны и города в этом списке не фигурируют, конкретная географическая информация не рассматривается в качестве существенной, сколько-нибудь важной.
Именно такая матрица легла в основу всех живописных работ 1930-1950-х годов, посвященных теме «Сталин за границей»: ни одна из картин на данную тему не содержит визуальной информации географического или страноведческого характера. На место действия указывают только их названия. Да и в названиях указание на город использовалось как способ идентификации конкретного события партийной истории: Лондонский съезд, Стокгольмская конференция воспринимаются так же как «учредительный съезд», «объединительный съезд» и т.д. Они должны вызывать в памяти не место действия, а само событие, точнее его историческое, его символическое значение. Определение роли и места каждого из зарубежных партийных форумов достаточно рано стали хрестоматийными. Стокгольм – победа меньшевиков, Лондон – размежевание с ними и т.д. Каждый изучавший историю партии знал и проводил эти отождествления. Других ассоциаций города Лондон, Стокгольм, Краков и т.д. применительно к истории партии не вызывали и не должны были вызывать.
И в биографию Сталина – в эту жестко вычерченную систему целенаправленных и тотально знаковых событий – они также не могли вносить никаких незапланированных, побочных ассоциаций. Он – важнейший участник партийного форума, одно из главных действующих лиц партийной истории. Ничего более.
Никогда Сталина не изображали в урбанизированном или природном ландшафте какой-либо зарубежной страны. На живописных полотнах его нога никогда не ступала на улицы европейских городов. Он не входил в контакты ни с кем, кроме участников партийных съездов и конференций. «Железный занавес», отделивший СССР от остального мира, оказался применим и к образу вождя.
Примечательно, что с Лениным все обстояло несколько иначе. Его изображали рассматривавшим произведения искусства в картинных галереях (Д.А.Налбандян. «Ленин в Дрезденской галерее в 1914 году»), общающимся с итальянскими рыбаками (В.Т.Климонов. «В.И. Ленин на Капри») и даже выходящим с ними для рыбной ловли в открытое море (Е. М. Чепцов. «В. И. Ленин и А. М. Горький с рыбаками на острове Капри»).
Е. М. Чепцов. В. И. Ленин и А. М. Горький с рыбаками на острове Капри. 1932
Мертвый вождь ускользнул от «железного занавеса». Вождь живой – нет. А кроме того, необходимо признать, что в изобразительном искусстве Ленин всегда выглядел более эмоциональным, общительным и открытым в сравнении со Сталиным, несмотря на целенаправленные усилия художников расширить набор амплуа и спектр эмоциональных состояний последнего.
Итак, сюжет «Сталин за границей» – это сюжет, решенный исключительно как «Сталин в интерьере». Интерьер, как известно, также способен транслировать страноведческую информацию. Но для этого изображающий его художник (конечно, мы говорим о тех художниках, которые исповедуют принципы реализма в живописи) должен либо увидеть интерьер своими глазами, либо получить о нем информацию из каких-либо источников (лучший вариант – фотографии, но в крайнем случае подходят и вербальные описания), либо позволить себе создать фантазию на тему некоего английского, финского, польского и т.д. интерьера, соответствующего конкретному событию. Первые два варианта представляют собой «классический случай» для художника-реалиста, стремящегося к наиболее точному и адекватному воспроизведению события. Впрочем, третий вариант используется не менее часто, особенно когда речь идет о визуализации исторических событий, не имеющих точной привязки к конкретному месту. Любой из трех случаев предполагает, что автор ставит перед собой определенную задачу – задачу изобразить культурно и исторически детерминированное пространство. Однако, когда речь шла об изучаемом нами сюжете, советские художники ставили ее перед собой чрезвычайно редко.
Пожалуй, самый наглядный пример такого подхода демонстрирует картина Иосифа Серебряного «На Пятом (Лондонском) съезде РСДРП».
Необычность изображенного на полотне пространства сразу же бросается в глаза: готические линии арок и ниш, несколько свисающих со сводов одноярусных паникадил, очертания органа на хорах. Все указывает на храмовый интерьер. Только вместо привычных ровных рядов деревянных скамей показаны беспорядочно поставленные стулья, а вместо сдержанного поведения прихожан – хаос поз и движений людей, занятых делом, которое никак не соответствует месту.
Художник не придумывал это пространство (невозможно даже представить, чтобы при изображении партийного съезда советский автор мог нафантазировать пространство готического храма). Он отталкивался от текста, хорошо известного в СССР – от очерка М.Горького «В.И. Ленин» . В этом очерке пролетарский писатель вспоминал: «Я и сейчас вот всё ещё хорошо вижу голые стены смешной своим убожеством деревянной церкви на окраине Лондона, стрельчатые окна небольшого, узкого зала, похожего на классную комнату бедной школы. Это здание напоминало церковь только извне, а внутри её - полное отсутствие предметов культа, и даже невысокая кафедра проповедника помещалась не впереди, в глубине зала, а - у входа в него, между двух дверей» .
И. А. Серебряный. На Пятом (Лондонском) съезде РСДРП. 1947
Заседания съезда проходили в Церкви Братства на Саутгейт роуд в Лондоне. До наших дней церковь не сохранилась, она была разобрана в 1934 году, так что к тому времени, когда И.А. Серебряный приступил к работе над картиной, церкви уже не существовало. Однако можно предположить, что художник обращался не только к тексту вышеупомянутого очерка. Дело в том, что после революции, благодаря усилиям Л. Красина, на стене храма была установлена памятная доска, призванная увековечить место проведения партийного съезда. Так что, поданная в таком ракурсе, Церковь Братства могла появиться даже на фотографиях в советской прессе. Во всяком случае, художник не повторил ошибку, которую время внесло в воспоминания М. Горького: храм, конечно же, был не деревянным, как утверждал писатель, а каменным. И именно таковым его изобразил И. Серебряный.
Тем не менее, в контексте всех других советских полотен, репрезентировавших пространство, в котором пребывали вожди, данное изображение выглядело экзотично. Очевидно, чувствуя это, художник максимально убрал намеки на его сакральность. Единственной приметой остался орган, однако художник изобразил его настолько схематично и обобщенно, что для идентификации музыкального инструмента необходимо приложить специальные усилия. А без органа всю остальную часть интерьера можно принять за стилизованное готическое здание непонятного назначения.
Удивительно выглядит это балансирование между желанием обозначить точное место действия и попытками заретушировать реальность. Картина была написана по заказу музея В.И. Ленина. Очевидно, что задолго до того, как художник положил на холст последние мазки, ее композиция и детали были согласованы и одобрены. Интерьер, который он изображал, имел подтвержденно-мемориальный характер и, тем не менее, «на всякий случай» автор микшировал его церковные приметы. Даже такая – канонизированная – история «подгонялась» под атеистические советские нормы.
Еще одна попытка более детально обрисовать место действия сделана на полотне Ивана Вепхвадзе «Встреча И.В. Сталина и В.И. Ленина в Таммерфорсе».
И.А. Вепхвадзе. Встреча И.В. Сталина и В.И. Ленина в Таммерфорсе. 1940-е гг.
Событие изображено в интерьере кафе. Стоят небольшие круглые столы, видны посетители, официантка с подносом. Однако совершенно очевидно, что данная работа – это не попытка точно передать конкретное место, а обращение к приему, который в музейном деле носит название «типизация». Его широко используют, когда в мемориальное пространство за неимением подлинных вещей, принадлежавших историческому персонажу, вводят предметы, типичные для эпохи, региона, людей определенного социального круга. В музее данный прием помогает воссоздать социокультурный контекст, приблизить зрителя к пониманию образа жизни конкретного человека. На полотне Вепхвадзе его цель остается примерно такой же. Для усиления атмосферы сердечности, задушевности столь знакового события как знакомство двух вождей художник отважился поместить их в предельно неформальное пространство. Однако это пространство осталось чрезмерно типизированным: таковым его можно представить в любой стране Европы и не только в 1905-м году, но и в 1910-х, 1920- х, 1930-х годах. Индивидуализация изображенного пространства оказалась мнимой, «заграничный акцент» - предельно условным. Однако и такой подход был необычным и чрезмерно смелым. Очевидно поэтому художник выполнил еще один вариант картины на этот же сюжет. На ней действие происходит в абсолютно безликом интерьере со столами, стульями и красной ковровой дорожкой. Такой антураж мог быть создан в любом советском государственном или партийном кабинете.
Все остальные работы на данную тему построены по такому же принципу: вожди взаимодействуют в интерьере, не содержащем никаких отличительных признаков. Ни одна из представленных на них деталей обстановки не отсылает к чему-то, что не было бы привычным советскому человеку. Персонажи сидят за обычными столами, на самых обычных стульях, в окружении самых обычных людей. Типизация, доведенная до полной усредненности и безликости – это ли не метафора, характеризующая эпоху?
Независимо от того, как много внимания уделяли художники изображению антуража, он никогда не играл значимой роли в формировании образа, никогда не служил задаче расширения смыслового поля картины. Ему отводилась сугубо функциональная роль: не привлекая к себе внимания, помогать выстраиванию мизансцен, мотивировать позы и движения персонажей. Все так же просто, как в детской сказке С. Маршака: «Вот это стул - На нем сидят. Вот это стол - За ним едят».
И здесь мы вновь возвращаемся к главной задаче, стоявшей перед художниками, – визуализации процесса превращения Сталина в политическую фигуру международного уровня, сомасштабную Ленину. Решая ее, авторы заведомо ставили в центр данных композиций дуэт двух вождей, занимались поисками различных оттенков и нюансов в показе их взаимоотношений.
При этом в советской живописи возникала никем незамеченная общая закономерность: Ленин за границей мог появиться без Сталина, но Сталин без Ленина – нет. Устанавливалась своеобразная одностороння зависимость, которая в целом противоречила задаче демонстрации равноправия двух вождей. Но в то же время эта диспропорция давала Сталину «алиби»: за границей – в этом враждебном, с позиций 1930-1950-х годов, пространстве – он был у Ленина, только у него.
Формирование мифа о высоком партийном статусе Сталина с 1906-го года проходило в незримом споре с текстом Л. Троцкого. Сквозь первый том его двухтомного сочинения «Сталин» красной нитью проходила одна мысль, одна, важнейшая для автора идея: вплоть до 1917 года Сталин был персонажем из массовки, находился на втором плане. Опираясь на документы, на высказывания различных партийных деятелей, Троцкий вновь и вновь утверждал: «…его рассматривали как «практика», то есть рядового революционера, пригодного преимущественно для местной организационной работы. Да и самого Кобу, смерившего свои силы на съездах в Таммерфорсе, Стокгольме и Лондоне, вряд ли тянуло в эмиграцию, где он был бы обречен на третьи роли».
Конечно же, советские художника не знали этих высказываний Троцкого. Тем поразительнее параллелизм в формировании образа Сталина: две стороны говорили на одну и ту же тему, расставляли общие акценты, рассматривали общие аспекты, только делали это с прямо противоположных позиций и приходили к прямо противоположным выводам.
Например, об участии Сталина в Таммерфорсской конференции Троцкий писал: «Он впервые пробивает провинциальную скорлупу и вступает на арену партии. Его появление остается, правда, малозамеченным» . В подтверждение своих слов Троцкий привел цитату из текста, написанного Н. Крупской, где она с воодушевлением перечисляла имена нескольких докладчиков, сделавших «уж больно интересные доклады с мест» . Фамилия Джугашвили или Ивановича (на Таммерфорсской конференции он присутствовал под этой фамилией) в списке не фигурировала.
Но вот совсем другой «документ эпохи» - картина А.В. Моравова «В. И. Ленин и И.В. Сталин за выработкой резолюции Таммерфорсской большевистской конференции в 1904 году». На ней представлена даже не сама конференция, а «совещание избранных» - всего пять человек собрались вокруг стола для выработки итогового документа партийного форума. Джугашвили-Иванович не просто «заметен», он – центральный персонаж. Все действие вращается вокруг него. Обращаясь непосредственно к Ленину, он произносит речь, и в его жестикуляции художник акцентирует уверенную неспешность, столь хорошо известную советским людям 1930-1950-х годов по тысячам картин и фотографий. Значимость главного героя усиливается поведением остальных персонажей, и в первую очередь Ленина, который не просто слушает, а наслаждается услышанным, не просто смотрит, а любуется оратором.
Моравов А. В. В. И. Ленин и И. В. Сталин за выработкой резолюции Таммерфорсской большевистской конференции в 1904 году». 1940-е гг.
На картине И.А. Вепхвадзе «Встреча И.В. Сталина и В.И. Ленина в Таммерфорсе», о которой мы говорили выше, показ взаимодействия двух вождей также является главной целью изображения. О характере этого взаимодействия советский критик в монографии «И.В.Сталин в изобразительном искусстве» писал: «художник выбирает темой картины не самую конференцию, а встречу «горного орла» и «пламенного колхидца» перед конференцией. Ленин тепло и дружески приветствует Сталина» . Все немудреные послания художника автор считал и исчерпывающе вербализировал.
Сталин вновь выделен на фоне массовки. Он и Ленин расположены на первом плане. Только эти два человека взаимодействуют между собой, поглощены друг другом. Все остальные персонажи – свидетели, наблюдатели происходящего события.
По такому принципу строились все полотна данной тематики. В данном отношении важны и показательны названия картин, которые зачастую «приходят на помощь» изображению. Как известно, содержание картины и ее название могут находиться в разных, порой чрезвычайно прихотливых взаимодействиях. В идеологически ангажированных произведениях сталинской эпохи зачастую именно название определяло, корректировало, концептуализировало содержание. Так, на картине П. Блеткина «В.И. Ленин и И.В. Сталин на совещании ЦК РСДРП с партийными работниками в Кракове» единственный раз среди картин, посвященных заграничным партийным форумам, не представлен процесс персонального взаимодействия двух вождей. Ленин выступает перед достаточно широкой аудиторией, а Сталин находится в числе слушателей. Композиционно он никак не выделен среди других участников сцены. Но название картины подсказывает зрителю «правильный способ рассматривания» картины: заставляет искать Сталина, выделяя его из всех остальных. Именно благодаря названию, картина вновь обретает деление на главных героев и массовку. Оно спорит с изображением, преобразует его, меняет акценты.
Блеткин П. М. В.И.Ленин и И.В.Сталин на совещании ЦК РСДРП с партийными работниками в Кракове. 1939
Учитывая, что на полотнах советских художников, написанных в 1930-1950-х годах, многие исторические персонажи, такие, как Троцкий, Каменев, Зиновьев и другие, ни в коем случае не могли появиться, художникам приходилось замещать их некими абстрактными персонажами, слегка «разбавляя» этот виртуальный круг такими разрешенными, «нейтральными» фигурами, как, например, Крупская, Свердлов и другие. Соотношение исторического и мифологического резко изменялось сторону последнего. Если на неких условных весах взвесить все сюжеты из цикла живописной сталинианы, то полотна на тему «Сталин за границей» займут, пусть не самое первое, но, безусловно, близкое к первому место, по весомости мифологизированного и невесомости реально-исторического содержания. Историческими были лишь факты проведения заграничных съездов и конференции и факты присутствия Сталина и Ленина на них. Дальше шла «мифологизация мифологизации»: картины были официально санкционированными фантазиями на тему официально канонизированных биографий вождя.
География, история, взаимоотношения между действующими лицами, изображенными на полотне, «приносились в жертву» идеологии. Однако данная «жертва» не афишировалась. Более того, не был возможен ни один намек на то, что в картина содержит элемент художественного вымысла или даже самое легкое отступление от «правды истории». В советском тоталитарном пространстве художников называли реалистами только в том случае, если изображаемая ими реальность соответствовала «государственному репрезентационному проекту». Согласно утверждению В. Добренко , «Основная функция соцреализма – создавать социализм – советскую реальность, а не артефакт». Сюжет «Сталин за границей» был одним из фрагментов созданной реальности.
Список литературы:
- Горький М. На дне. Мать. В.И. Ленин. Сборник. Горький, Волго-Вятское книжное издательство, 1971.
- Добренко Е. Политэкономия соцреализма. М., Новое литературное обозрение, 2007.
- Кравченко К.С. Сталин в изобразительном искусстве. М.-Л., Искусство, 1939.
- Сталин И.В. Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом 13 декабря 1931 г.// Сталин И.В. Cочинения. Т. 13. М., Государственное издательство политической литературы, 1951. С.104-123.
- Троцкий Л., Сталин. Т. 1 М., ТЕРРА– TERRA, 1996.
В 1905 году Финляндия была частью Российской империи и, соответственно, финский город Таммерфорс (ныне Тампере) не рассматривался как заграничный и не был включен Сталиным в общий список. Но поскольку в 1930-1950-х, когда были написаны картины на данную тему, Финляндия уже не входила в состав ССССР, мы включим Таммерфорсскую конференцию в этот список.
Таммерфорсскую конференцию он не упоминал именно по указанной выше причине: не включал поездку в финский город в число своих зарубежных поездок.
Первый вариант данного очерка М. Горький написал после смерти Ленина – в 1924 году. В 1930-м, при подготовке 30-ти томного собрания сочинений писатель переработал и дополнил первоначальный вариант. Текст в окончательной редакции переиздавался много раз: он был включен во все многотомные собрания сочинений М. Горького, выходил отдельными книгами, его помещали в различные сборники. Он принадлежал к числу канонических текстов, которые знали практически все граждане СССР.
Владимир Ильич Ленин не совершил ни одного официального визита за рубеж: когда большевистскую власть начали признавать, он оставался во главе партии и правительства лишь номинально. Его преемники за границу ездили, и у каждого визиты имели свои особенности.
Визиты с госбезопасностью
Сталин не питал пристрастия к путешествиям. Каждый год ближе к осени вождь выезжал на Кавказ отдыхать. Утром он садился в специально подготовленный поезд из нескольких вагонов, движение на линии останавливалось, и уже к вечеру Иосиф Виссарионович прибывал на место назначения. Однако дважды «отцу народов» все же пришлось оставить своих чад. Хотя назвать эти два визита зарубежными можно довольно условно.
Летом 1943 года победные операции Советской Армии вызвали опасения у союзников: если дела так пойдут и дальше, то скоро вопрос об открытии второго фронта отпадет сам собой. Президент США Рузвельт хотел, во что бы то ни стало, встретиться со Сталиным. Иосиф Виссарионович, в принципе, был согласен. Однако вопрос о месте проведения конференции стал серьезной проблемой. Советский вождь предложил Черчиллю и Рузвельту приехать в Архангельск или Астрахань, но лидеры США и Великобритании проводить встречу на территории СССР не хотели - это было бы признанием главенствующей роли Советского Союза. Последовал обмен телеграммами. Черчилль - Сталину: «Предлагаю провести конференцию в Шотландии». Сталин отказался. Рузвельт - Сталину: «Конференцию целесообразно созвать в Каире или Басре. В случае согласия коалиция может выслать для советской делегации корабль». Сталин ответил, что пришлет на переговоры Молотова.
Но это, в свою очередь, не устраивало Рузвельта. Затем на карте будущей конференции возник Фэрбанкс - авиационная база на Аляске. Но пристрастное чекистское изучение воздушного моста на Аляску оказалось неутешительным - до Фэрбанкса лету пять - шесть суток со всеми посадками. Обдумав ситуацию, Сталин ответил Рузвельту решительной телеграммой: «Как бы ни оценили наши поступки будущие поколения, я как Верховный главнокомандующий не считаю целесообразным отправляться на конференцию антигитлеровской коалиции дальше Тегерана».
Сталин был домоседом. Только дважды он покидал пределы СССР
Добираться до Тегерана Сталину предстояло поездом до Баку, а дальше - самолетом. Дорога на Баку шла через Сталинград, где еще несколько месяцев назад гремела страшная битва. По сути дела, поезд с делегацией должен был двигаться параллельно линии фронта, поэтому операция готовилась с особой тщательностью. Ни машинисты, ни охранники, ни служащие не знали, кто едет и куда. Из секретного циркуляра наркома внутренних дел Лаврентия Берии: «На станциях и населенных пунктах по всему пути следования поезда лиц, подозрительных по терроризму и диверсиям, арестовывать, всех подозрительных на вокзалах задерживать за двое суток до проследования поезда. В поселках, прилегающих к железной дороге, проводить ежедневные облавы и проверку документов».
Сталин недаром всем видам транспорта предпочитал поезда: на железной дороге можно было выстроить десятки степеней защиты. Перед спецпоездом первым следовал контрольный локомотив, к которому цеплялся тяжелогруженый вагон. Это делалось на случай минирования пути. Позади шел прикрывающий состав.
Вечером 27 ноября правительственная делегация добралась до Баку. Дальше советскому вождю предстояло совершить небольшой перелет. По свидетельству близких к Сталину людей, он еще многие годы с отвращением вспоминал, как самолет проваливался в воздушные ямы. 28 ноября 1943 года важнейшие информационные агентства мира передали срочное сообщение: «В Тегеране открылась конференция лидеров «большой тройки»». Мир вздохнул с облегчением. Появилась реальная возможность объединить против фашизма усилия трех самых сильных государств, открыв второй фронт.
Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль в Тегеране, 1943 год
Следующая встреча глав великих держав состоялась в советской оккупационной зоне Германии, в Потсдаме. Обе поездки советского вождя сопровождались беспрецедентными мерами предосторожности, но спецрейс июля 1945 года отличался, как никогда прежде.
Весь железнодорожный путь от границы СССР до Потсдама (828 км) был «перешит» с европейской до советской ширины, а вместо одного состава было сформировано сразу три. Основной поезд, в котором ехал «отец народов», охраняли 90 офицеров. Впереди шел контрольный состав с 40 оперативниками управления охраны, а сзади - поезд с еще 70 бойцами войск НКВД. Для охраны путей было выделено 17140 бойцов НКВД, так что на километр дороги от Москвы до Бреста приходилось 4 - 6 солдат, а на территории Польши и Германии - по одному на каждые 150 м. Кроме того, на каждые 3 - 5 км пути приходилось по оперативнику, который отвечал за агентурно-оперативные мероприятия в пятикилометровой зоне дороги. А на самых «неблагонадежных» участках курсировали бронепоезда.
Вояж Сталина на Потсдамскую конференцию охраняли 17 тысяч бойцов
Последним этапом подготовки, генеральной репетицией, как вспоминали машинисты Виктор Лион и Николай Кудрявкин, стала пробная поездка спецпоезда в Потсдам. Там все уже было готово к конференции: район встречи «большой тройки» охраняли более 2 тысяч солдат и офицеров войск НКВД, а в самом дворце кронпринца, кроме 1 тысячи солдат, находились 150 оперативников из НКВД и НКГБ.
Потсдамская конференция: Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн и Иосиф Сталин, 1945 год
Сталин был доволен итогами конференции и потому простил спецслужбам мелкие организаторские огрехи. И 15 сентября 1945 года Лаврентий Берия представил наиболее отличившихся участников операции «Пальма» к наградам «за успешное выполнение специального задания правительства». Всего был награжден 2851 человек.
Визит с «подарком»
В одном из выступлений в узком кругу один из ближайших к Хрущеву советских вождей Анастас Микоян назвал себя и первого секретаря ЦК КПСС «всемирными бродягами»: мол, так много им приходится ездить по стране и за рубежом. И это было чистой правдой. Никита Сергеевич успел совершить больше визитов, чем любой другой первый человек СССР.
Всего Хрущев побывал за рубежом около 50 раз
В 1960 году Хрущев пошел на крайне оригинальный шаг - лично возглавил советскую делегацию на Генеральной Ассамблее ООН. А дабы продемонстрировать свою независимость и значимость, приказал отправляться в США морем на советском турбоэлектроходе «Балтика» в окружении глав братских соцстран. 9 сентября «Балтика» отошла от пирса Калининграда и в сопровождении кораблей Балтийского военно-морского флота взяла курс на Запад. После пролива Ла-Манш, перед выходом в Атлантический океан, корабли военного эскорта повернули обратно. К 14 сентября «Балтика» прошла половину пути до Нью-Йорка.
В эти дни многие страны пересматривали состав своих делегаций. На сессию ООН собирались прибыть Владислав Гомулка из Польши, Иосип Броз Тито из Югославии, король Иордании Хусейн бен Талал, премьер Индии Джавахарлал Неру, Фидель Кастро из Кубы и многие другие. В истории ООН не было еще подобного собрания политических лидеров. Американские власти объявили, что по соображениям безопасности ограничат передвижение Хрущева островом Манхэттен, где расположены здания ООН. Подобные же ограничения вводились и для Фиделя Кастро.
В 9 часов утра 19 сентября «Балтика» вошла в порт Нью-Йорка, и Никита Сергеевич вместе с другими государственными деятелями вступил на американскую землю. Советской делегации отвели особняк на Парк-авеню, вокруг которого стояли усиленные наряды полиции и постоянно дежурили сотни корреспондентов. 20 сентября Хрущев отправился в афроамериканский район города - Гарлем, где в небольшой гостинице располагалась кубинская делегация. Это была первая встреча советского лидера и Фиделя Кастро.
Никита Хрущев во время заседания 15-й Генеральной Ассамблеи ООН, 1960 год
23 сентября Хрущев прочел на пленарном заседании Ассамблеи доклад, опубликованный затем под заголовком: «Свободу и независимость всем колониальным народам. Решить проблему всеобщего разоружения». Доклад вызвал много откликов в мировой печати. В ходе сессии происходили многочисленные приемы и встречи. Советский лидер встречался с Сукарно, Джавахарлалом Неру, Иосипом Брозом Тито и многими другими.
Большинство глав государств покинуло Нью-Йорк через несколько дней, но Хрущев оставался здесь больше трех недель. 30 сентября он выступил в Ассамблее с речью о восстановлении законных прав Китая в ООН. Когда делегат Испании взял слово для ответа Хрущеву, последний покинул зал. Несколько раз Никита Сергеевич выступал в ООН по различным вопросам, пользуясь правом ответа. Иногда он терял терпение, и вместо ответа прерывал очередного оратора пространной репликой с места или грубостью. «Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала!» - выкрикнул он во время выступления американского представителя при обсуждении проблем деколонизации. Еще более грубо советский лидер обругал делегата Филиппин, когда тот заявил, что и СССР должен освободить свои колонии и зависимые страны. Хрущев прервал выступление филиппинского министра, назвав его «слюнтяем, ничтожеством, шутом гороховым, лакеем американского империализма», который не имеет никакого права выдвигать вопросы, не имеющие отношения к делу.
В историю ООН вошел случай, когда Хрущев, недовольный выступлением дипломата одной из западных стран, снял ботинок и начал громко стучать им по столу, прервав заседание ООН. За этот эксцентричный поступок первого секретаря ЦК КПСС советская делегация была оштрафована на сумму в $10 тысяч.
Ботинок Хрущева, 1960 год
Кстати, когда турбоэлектроход «Балтика» находился еще далеко от Нью-Йорка, некоторые политики США призывали печать игнорировать Хрущева и не писать о его пребывании на американской земле. Но СМИ не собирались следовать этим призывам. На пресс-конференции «главного коммуниста в мире» присутствовали сотни корреспондентов, а репортажи из зала ООН занимали часто больше места в американских газетах, чем приближавшаяся к концу президентская избирательная кампания. Перед отъездом на родину Хрущев принял участие в острой дискуссии, которая транслировалась по телевидению. Обратный путь в Москву на Ту-114 занял всего 10 часов.
Визит с поцелуями
Незабвенный Леонид Ильич Брежнев не отставал от своего предшественника - он бывал с визитами за рубежом десятки раз. Генеральный секретарь ЦК КПСС не только вносил свою лепту в «дело укрепления мира во всем мире», но и устанавливал глубоко личные и доверительные отношения с главами зарубежных государств. Причем дело касалось не только знаменитых поцелуев.
За время своего правления Черненко ни разу не покидал пределы страны
Старость и болезни сделали невозможными зарубежные поездки для преемников Леонида Ильича. Юрий Владимирович Андропов, до того как его рабочим кабинетом стала палата в ЦКБ, успел в начале 1983 года съездить только в Чехословакию. А Константин Устинович Черненко во время его короткого правления со смертного одра о визитах даже не помышлял.
Визиты с супругой
«Возрождение» заграничных турне первых лиц СССР произошло после избрания генсеком ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В декабре 1984 года советский политик, занимавший должность председателя Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР, отправился в Англию, где состоялась его очень удачная встреча с премьер-министром Маргарет Тэтчер.
Тэтчер о Горбачеве: «С этим человеком можно иметь дело"
Переговоры «железной леди» и советского политика проходили в неформальной обстановке в загородной резиденции Чеккерс. В книге воспоминаний Леонида Замятина «Горби и Мэгги» утверждается, что Горбачев во время диалога сосредоточился на проблемах разоружения, а для пущей убедительности даже показал собеседнице карту с направлениями ядерных ударов по Великобритании в случае войны. Встреча прошла успешно, и после нее, как считается, Маргарет Тэтчер произнесла свою историческую фразу: «С этим человеком можно иметь дело».
Успех встречи с британским премьер-министром был предопределен другой поездкой Горбачева. Первым западным политиком, который с симпатией отнесся к Михаилу Сергеевичу, была не «железная леди», а канадский премьер Пьер Трюдо. В мае 1983 года Горбачев приезжал в Канаду, где своим свободным, и в то же время аккуратным поведением поразил канадских руководителей.
Визит Михаила Горбачева в Великобританию, 1984 год
А вот главной индивидуальной особенностью горбачевских турне стало то, что впервые в советской истории первой леди страны во время этих поездок стало уделяться значительное внимание. Злые языки даже утверждали, что Раиса Максимовна во время каждого вояжа добивалась от супруга, чтобы ее показывали по советскому телевидению не меньше, чем самого генсека. Если верить все тем же источникам, порой эти споры даже заканчивались рукоприкладством. Но в это все-таки очень трудно поверить.
Советский Союз часто рисуют территорией зла, в которой только и делали, что занимались угнетением своих граждан. Особенно сейчас любят спекулировать о том, что в СССР массово “консервировали” своих граждан внутри страны и в никоем случае не соглашались выпускать их за границу. Как и водиться, во всех подобных легендах вместе существует правда и вымысел.
Тут, как говорится, есть палка о двух концах. В стране Советов за границу можно было выехать. Но здесь было несколько своих НО.
А у вас был загранпаспорт СССР?
ДА НЕТ
Во-первых, более-менее свободно за рубеж ездили дипломаты(им по долгу службы положено), деятели культуры и спорта(хотя тут не обходилось без своих нюансов) а также, конечно, сотрудники разведывательных служб. Еще без особых проволочек давали право на выезд высокопоставленным члена партии. Ну это и неудивительно. А вот с рядовыми гражданами все обстояло совершенно иначе.
А директор не против?
Одним из первых нужно было решить вопрос с начальством. Директор предприятия, на котором работал гражданин, желающий съездить за границу, в независимости от места поездки — в страны соцлагеря(хотя тут было попроще) или в страны каплагеря, — должен был получить разрешение и положительную характеристику от своего начальника.
Потом нужно было получить то же от главы профкома и политкома. Тут, в основном, не обходилось без взяток и “сувенирщины”. Это когда желающий увидеть мир обязывался привезти всей этой братии какие-то сувениры из дальних и не очень стран. Обязывался он, конечно же, неофициально. Если же тут все проходило гладко и никто не ставил палки в колеса, можно было переходить к следующему этапу.
Государственный загранпаспорт
В СССР существовало такое удивительное учреждение — ОВИР, или же полностью — Отдел виз и регистрации. Именно туда нужно было идти с разрешениями от начальства, характеристиками, собственным паспортом, а также детальным и подробным объяснением, зачем же ты, гражданин лучшей страны в мире, собрался ехать куда-то за рубеж, особенно в страны “загнивающего капитализма”.
Мнение эксперта
Ртутный Степан Игоревич
Видный историк, эксперт в области исследований истории СССР, член археологического общества, академик.
Достаточно часто без такого приглашения заявление могли вообще не рассматривать. Но все же — твое желание соизволили удовлетворить и рассмотрели заявку на заграничный выезд. Но это было далеко не концом истории. Заявки нужно было подавать очень заранее — за 45-ть дней до даты предполагаемого выезда в капиталистические страны, за 30-ть дней, если человек хотел поездить по социалистическому блоку.
При соблюдении всей бюрократии, прошение гражданина передавали в московский отдел КГБ, где его тщательно рассматривали в индивидуальном порядке. А то как же — может ты неблагополучный, или вообще можешь владеть ценной информацией для врага. Кстати, людей, работающих на госпредприятиях, связанных с военной или космической промышленностью, да на и всех других, за границу не выпускали на официальном уровне. При поступлении на работу они подписывали подписку о невыезде.
Когда принятое решение было положительным, на почту советского гражданина, изъявившего желание побывать за рубежом, приходил загранпаспорт. Его нужно было утвердить в том же ОВИРЕ, а также уплатить 105 рублей — 5-ку за саму загранку, еще 100 — за проделанный труд.
С чужими говорить запрещено
Но и тут влияние советского строя на жизнь и отдых своего человека не заканчивался. При посещении зарубежья, селили сссровца только в определенных гостиницах, шлятся “где попало” запрещали, вступать в беседы с иностранцами тоже было запрещено.
Во все же остальное время, предшествующее правлению Горбачева, советский человек пусть и мог проехаться по миру и повидать дальние страны, но все это было связано с такой бюрократией, что оставались только самые стойкие.
Владимир Ильич Ленин не совершил ни одного официального визита за рубеж: когда большевистскую власть начали признавать, он оставался во главе партии и правительства лишь номинально. Его преемники за границу ездили, и у каждого визиты имели свои особенности.
Визиты с госбезопасностью
Сталин не питал пристрастия к путешествиям. Каждый год ближе к осени вождь выезжал на Кавказ отдыхать. Утром он садился в специально подготовленный поезд из нескольких вагонов, движение на линии останавливалось, и уже к вечеру Иосиф Виссарионович прибывал на место назначения. Однако дважды «отцу народов» все же пришлось оставить своих чад. Хотя назвать эти два визита зарубежными можно довольно условно.
Летом 1943 года победные операции Советской Армии вызвали опасения у союзников: если дела так пойдут и дальше, то скоро вопрос об открытии второго фронта отпадет сам собой. Президент США Рузвельт хотел, во что бы то ни стало, встретиться со Сталиным. Иосиф Виссарионович, в принципе, был согласен. Однако вопрос о месте проведения конференции стал серьезной проблемой. Советский вождь предложил Черчиллю и Рузвельту приехать в Архангельск или Астрахань, но лидеры США и Великобритании проводить встречу на территории СССР не хотели — это было бы признанием главенствующей роли Советского Союза. Последовал обмен телеграммами. Черчилль — Сталину: «Предлагаю провести конференцию в Шотландии». Сталин отказался. Рузвельт — Сталину: «Конференцию целесообразно созвать в Каире или Басре. В случае согласия коалиция может выслать для советской делегации корабль». Сталин ответил, что пришлет на переговоры Молотова.
Но это, в свою очередь, не устраивало Рузвельта. Затем на карте будущей конференции возник Фэрбанкс — авиационная база на Аляске. Но пристрастное чекистское изучение воздушного моста на Аляску оказалось неутешительным — до Фэрбанкса лету пять — шесть суток со всеми посадками. Обдумав ситуацию, Сталин ответил Рузвельту решительной телеграммой: «Как бы ни оценили наши поступки будущие поколения, я как Верховный главнокомандующий не считаю целесообразным отправляться на конференцию антигитлеровской коалиции дальше Тегерана».
Сталин был домоседом. Только дважды он покидал пределы СССР
Добираться до Тегерана Сталину предстояло поездом до Баку, а дальше — самолетом. Дорога на Баку шла через Сталинград, где еще несколько месяцев назад гремела страшная битва. По сути дела, поезд с делегацией должен был двигаться параллельно линии фронта, поэтому операция готовилась с особой тщательностью. Ни машинисты, ни охранники, ни служащие не знали, кто едет и куда. Из секретного циркуляра наркома внутренних дел Лаврентия Берии: «На станциях и населенных пунктах по всему пути следования поезда лиц, подозрительных по терроризму и диверсиям, арестовывать, всех подозрительных на вокзалах задерживать за двое суток до проследования поезда. В поселках, прилегающих к железной дороге, проводить ежедневные облавы и проверку документов».
Сталин недаром всем видам транспорта предпочитал поезда: на железной дороге можно было выстроить десятки степеней защиты. Перед спецпоездом первым следовал контрольный локомотив, к которому цеплялся тяжелогруженый вагон. Это делалось на случай минирования пути. Позади шел прикрывающий состав.
Вечером 27 ноября правительственная делегация добралась до Баку. Дальше советскому вождю предстояло совершить небольшой перелет. По свидетельству близких к Сталину людей, он еще многие годы с отвращением вспоминал, как самолет проваливался в воздушные ямы. 28 ноября 1943 года важнейшие информационные агентства мира передали срочное сообщение: «В Тегеране открылась конференция лидеров «большой тройки»». Мир вздохнул с облегчением. Появилась реальная возможность объединить против фашизма усилия трех самых сильных государств, открыв второй фронт.
Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль в Тегеране, 1943 год
Следующая встреча глав великих держав состоялась в советской оккупационной зоне Германии, в Потсдаме. Обе поездки советского вождя сопровождались беспрецедентными мерами предосторожности, но спецрейс июля 1945 года отличался, как никогда прежде.
Весь железнодорожный путь от границы СССР до Потсдама (828 км) был «перешит» с европейской до советской ширины, а вместо одного состава было сформировано сразу три. Основной поезд, в котором ехал «отец народов», охраняли 90 офицеров. Впереди шел контрольный состав с 40 оперативниками управления охраны, а сзади — поезд с еще 70 бойцами войск НКВД. Для охраны путей было выделено 17140 бойцов НКВД, так что на километр дороги от Москвы до Бреста приходилось 4 — 6 солдат, а на территории Польши и Германии — по одному на каждые 150 м. Кроме того, на каждые 3 — 5 км пути приходилось по оперативнику, который отвечал за агентурно-оперативные мероприятия в пятикилометровой зоне дороги. А на самых «неблагонадежных» участках курсировали бронепоезда.
Вояж Сталина на Потсдамскую конференцию охраняли 17 тысяч бойцов
Последним этапом подготовки, генеральной репетицией, как вспоминали машинисты Виктор Лион и Николай Кудрявкин, стала пробная поездка спецпоезда в Потсдам. Там все уже было готово к конференции: район встречи «большой тройки» охраняли более 2 тысяч солдат и офицеров войск НКВД, а в самом дворце кронпринца, кроме 1 тысячи солдат, находились 150 оперативников из НКВД и НКГБ.
Потсдамская конференция: Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн и Иосиф Сталин, 1945 год
Сталин был доволен итогами конференции и потому простил спецслужбам мелкие организаторские огрехи. И 15 сентября 1945 года Лаврентий Берия представил наиболее отличившихся участников операции «Пальма» к наградам «за успешное выполнение специального задания правительства». Всего был награжден 2851 человек.
Визит с «подарком»
В одном из выступлений в узком кругу один из ближайших к Хрущеву советских вождей Анастас Микоян назвал себя и первого секретаря ЦК КПСС «всемирными бродягами»: мол, так много им приходится ездить по стране и за рубежом. И это было чистой правдой. Никита Сергеевич успел совершить больше визитов, чем любой другой первый человек СССР.
Всего Хрущев побывал за рубежом около 50 раз
В 1960 году Хрущев пошел на крайне оригинальный шаг — лично возглавил советскую делегацию на Генеральной Ассамблее ООН. А дабы продемонстрировать свою независимость и значимость, приказал отправляться в США морем на советском турбоэлектроходе «Балтика» в окружении глав братских соцстран. 9 сентября «Балтика» отошла от пирса Калининграда и в сопровождении кораблей Балтийского военно-морского флота взяла курс на Запад. После пролива Ла-Манш, перед выходом в Атлантический океан, корабли военного эскорта повернули обратно. К 14 сентября «Балтика» прошла половину пути до Нью-Йорка.
В эти дни многие страны пересматривали состав своих делегаций. На сессию ООН собирались прибыть Владислав Гомулка из Польши, Иосип Броз Тито из Югославии, король Иордании Хусейн бен Талал, премьер Индии Джавахарлал Неру, Фидель Кастро из Кубы и многие другие. В истории ООН не было еще подобного собрания политических лидеров. Американские власти объявили, что по соображениям безопасности ограничат передвижение Хрущева островом Манхэттен, где расположены здания ООН. Подобные же ограничения вводились и для Фиделя Кастро.
В 9 часов утра 19 сентября «Балтика» вошла в порт Нью-Йорка, и Никита Сергеевич вместе с другими государственными деятелями вступил на американскую землю. Советской делегации отвели особняк на Парк-авеню, вокруг которого стояли усиленные наряды полиции и постоянно дежурили сотни корреспондентов. 20 сентября Хрущев отправился в афроамериканский район города — Гарлем, где в небольшой гостинице располагалась кубинская делегация. Это была первая встреча советского лидера и Фиделя Кастро.
Никита Хрущев во время заседания 15-й Генеральной Ассамблеи ООН, 1960 год
23 сентября Хрущев прочел на пленарном заседании Ассамблеи доклад, опубликованный затем под заголовком: «Свободу и независимость всем колониальным народам. Решить проблему всеобщего разоружения». Доклад вызвал много откликов в мировой печати. В ходе сессии происходили многочисленные приемы и встречи. Советский лидер встречался с Сукарно, Джавахарлалом Неру, Иосипом Брозом Тито и многими другими.
Большинство глав государств покинуло Нью-Йорк через несколько дней, но Хрущев оставался здесь больше трех недель. 30 сентября он выступил в Ассамблее с речью о восстановлении законных прав Китая в ООН. Когда делегат Испании взял слово для ответа Хрущеву, последний покинул зал. Несколько раз Никита Сергеевич выступал в ООН по различным вопросам, пользуясь правом ответа. Иногда он терял терпение, и вместо ответа прерывал очередного оратора пространной репликой с места или грубостью. «Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала!» — выкрикнул он во время выступления американского представителя при обсуждении проблем деколонизации. Еще более грубо советский лидер обругал делегата Филиппин, когда тот заявил, что и СССР должен освободить свои колонии и зависимые страны. Хрущев прервал выступление филиппинского министра, назвав его «слюнтяем, ничтожеством, шутом гороховым, лакеем американского империализма», который не имеет никакого права выдвигать вопросы, не имеющие отношения к делу.
В историю ООН вошел случай, когда Хрущев, недовольный выступлением дипломата одной из западных стран, снял ботинок и начал громко стучать им по столу, прервав заседание ООН. За этот эксцентричный поступок первого секретаря ЦК КПСС советская делегация была оштрафована на сумму в $10 тысяч.
Ботинок Хрущева, 1960 год
Кстати, когда турбоэлектроход «Балтика» находился еще далеко от Нью-Йорка, некоторые политики США призывали печать игнорировать Хрущева и не писать о его пребывании на американской земле. Но СМИ не собирались следовать этим призывам. На пресс-конференции «главного коммуниста в мире» присутствовали сотни корреспондентов, а репортажи из зала ООН занимали часто больше места в американских газетах, чем приближавшаяся к концу президентская избирательная кампания. Перед отъездом на родину Хрущев принял участие в острой дискуссии, которая транслировалась по телевидению. Обратный путь в Москву на Ту-114 занял всего 10 часов.
Визит с поцелуями
Незабвенный Леонид Ильич Брежнев не отставал от своего предшественника — он бывал с визитами за рубежом десятки раз. Генеральный секретарь ЦК КПСС не только вносил свою лепту в «дело укрепления мира во всем мире», но и устанавливал глубоко личные и доверительные отношения с главами зарубежных государств. Причем дело касалось не только знаменитых поцелуев.
За время своего правления Черненко ни разу не покидал пределы страны
Старость и болезни сделали невозможными зарубежные поездки для преемников Леонида Ильича. Юрий Владимирович Андропов, до того как его рабочим кабинетом стала палата в ЦКБ, успел в начале 1983 года съездить только в Чехословакию. А Константин Устинович Черненко во время его короткого правления со смертного одра о визитах даже не помышлял.
Визиты с супругой
«Возрождение» заграничных турне первых лиц СССР произошло после избрания генсеком ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В декабре 1984 года советский политик, занимавший должность председателя Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР, отправился в Англию, где состоялась его очень удачная встреча с премьер-министром Маргарет Тэтчер.
Тэтчер о Горбачеве: «С этим человеком можно иметь дело"
Переговоры «железной леди» и советского политика проходили в неформальной обстановке в загородной резиденции Чеккерс. В книге воспоминаний Леонида Замятина «Горби и Мэгги» утверждается, что Горбачев во время диалога сосредоточился на проблемах разоружения, а для пущей убедительности даже показал собеседнице карту с направлениями ядерных ударов по Великобритании в случае войны. Встреча прошла успешно, и после нее, как считается, Маргарет Тэтчер произнесла свою историческую фразу: «С этим человеком можно иметь дело».
Успех встречи с британским премьер-министром был предопределен другой поездкой Горбачева. Первым западным политиком, который с симпатией отнесся к Михаилу Сергеевичу, была не «железная леди», а канадский премьер Пьер Трюдо. В мае 1983 года Горбачев приезжал в Канаду, где своим свободным, и в то же время аккуратным поведением поразил канадских руководителей.
Визит Михаила Горбачева в Великобританию, 1984 год
А вот главной индивидуальной особенностью горбачевских турне стало то, что впервые в советской истории первой леди страны во время этих поездок стало уделяться значительное внимание. Злые языки даже утверждали, что Раиса Максимовна во время каждого вояжа добивалась от супруга, чтобы ее показывали по советскому телевидению не меньше, чем самого генсека. Если верить все тем же источникам, порой эти споры даже заканчивались рукоприкладством. Но в это все-таки очень трудно поверить.
